Оазис радости - Страница 22

Шейла закрыла глаза. Генри... Ведь он постоянно будет рядом! А мне ничего другого и не надо. Встретить Новый год вместе с ним в дивном вечном городе... Какое счастье!

8

И снова наступил июль...

– Шейла, знаешь, прямо не верится, что ровно через неделю мне одиннадцать!

Состроив гримаску, Одри показала язык своему отражению в зеркале, стоявшему напротив кровати.

– Вот и еще год прошел! – с улыбкой отозвалась Шейла.

– Я даже не заметила! А ты?

– Я тоже с трудом верю, что тебе уже одиннадцать. Хотя порой кажется, словно тебе вдвое больше! – Она провела щеткой по волосам Одри, зачесывая их назад, и принялась заплетать в французскую косу.

– А иногда я такая несносная, как будто мне вдвое меньше.

– Я этого не говорила! – возразила Шейла. – Уфф! Какая жарища! – Она обмахнулась попавшим под руку детским журналом.

– Это папа так говорит, а потом еще много чего... Хотя, конечно, только когда я канючу.

Шейла ласково потрепала Одри по щеке. Между прочим, то, что девочка выглядит счастливой, – заслуга Генри. Маргарет год назад оставила его и дочку, а он ни разу не выказал никаких обид в ее адрес в присутствии Одри. Надо отдать ему должное, Генри прекрасно справляется с обязанностями отца-одиночки.

– А папы часто так делают: говорят то, что не очень-то хочется выслушивать, но что надо знать. Это называется суровой родительской любовью.

Шейла закрепила косу на затылке заколкой-бантиком – красным в белый горошек.

– А суровая родительская любовь – это то же самое, что и настоящая любовь?

Шейла задумалась.

– Настоящая любовь – это когда двое не могут прожить друг без друга и дня. Ссорятся, дуются друг на друга, но все время вместе.

– Как твоя сестра и Руперт?

– Да, именно. Как Стефани и Руперт.

В зеркале отразился пристальный взгляд Одри. Не поворачивая головы, она посмотрела Шейле прямо в глаза и сказала:

– Иногда мне хочется, чтобы ты была моей мамой!

Шейла улыбнулась, наклонилась и поцеловала Одри в щеку.

– Ты моя милая... У тебя есть мама, которая очень-очень тебя любит.

Девочка выпятила нижнюю губу.

– Она живет в Новой Зеландии, я ее и не вижу!

– А Новый год забыла? Вспомни, как чудесно было в Риме!

У Одри засияли глаза.

– Правда! Какой там был фейерверк! Помнишь?

– Я эту поездку часто вспоминаю, – призналась Шейла и вздохнула.

– Это я очень хотела, чтобы ты поехала с нами.

– Ты моя милая...

Шейла наклонилась и чмокнула девочку в макушку.

– И папа тоже...

– И твой папа милый...

– А его ты поцеловала бы?

Шейла засмеялась, а Одри сдвинула брови и забавно наморщила лоб.

– А помнишь, мама мне купила целый пакет конфет? – спросила девочка после паузы. – У меня от них был зеленый язык... и потом еще меня тошнило на каждом углу?

Шейла и сейчас не могла без содрогания вспоминать, как пришлось делать Одри промывание желудка и отпаивать молоком пополам с минеральной водой.

– Конечно, помню, – сказала она ровным голосом.

– Хорошо, что ты жила вместе с нами в отеле... Жаль только, что на другом этаже.

Шейла кивнула.

– Жить в одной гостинице очень удобно: созваниваешься и сразу идешь на прогулку, – объяснила она сдержанным тоном.

Одри принялась теребить подол юбки.

– А мама меня все время расспрашивала, ты с папой или у себя? Эрвин тоже задавал всякие вопросы.

Шейла покачала головой.

– Расспрашивать надо либо меня, либо твоего папу, но уж никак не тебя! Это одно. И второе: нужно было сразу рассказать об этом папе.

– Я сказала, что ты живешь на другом этаже. Вот если бы папа и ты влюбились друг в друга, тогда другое дело. А вы с ним влюблены или нет?

– О чем это вы?

Одри и Шейла, как по команде, обернулись. Генри в светло-сером костюме, голубой рубашке и галстуке в красно-бело-синюю полоску стоял в проеме дверей.

– Ну что, папочка, рассекретил секреты рекламного бизнеса?

Генри потратил все утро на запись телешоу.

– Более-менее. А вы какими секретами делитесь?

Шейла и Одри обменялись быстрыми и многозначительными взглядами.

– Мы беседуем о любви! – Девочка состроила уморительную гримасу.

Генри метнул взгляд в сторону Шейлы.

– О суровой родительской любви, – пояснила та. – А до этого говорили о дне рождения Одри.

Генри снял пиджак и ослабил узел галстука.

– Есть какие-либо соображения на этот счет?

– Пап, я не хочу ничего устраивать в этом году! – заявила Одри.

Встретившись взглядом с Шейлой, Генри кивнул. Оба вспомнили неудавшееся прошлогоднее празднество.

– Не хочешь – не надо! Но все-таки день рождения отметить надо.

– Тогда пойдем в ресторан. Только в самый лучший. Ты, я и Шейла...

Шейла вспыхнула.

– Меня включать в вашу компанию вовсе необязательно! – сказала она бодрым голосом, торопясь дать понять Генри, что это не ее идея.

– Знаю-знаю! – ворчливо заметила Одри. – Ты всегда так! Имей в виду, если не пойдешь, я обижусь.

– Тогда остается спросить, не станет ли возражать твой папа.

– Шейла, если ты с нами не пойдешь, я тоже обижусь! – засмеялся Генри.

Одри перевела взгляд с отца на Шейлу. Задумалась.

– Шейла, а чего это ты такая красная?

– Умираю от жары!

– Еще бы! – сказал Генри. – Ходишь все время в джинсовой юбке и в блузке с длинным рукавом. Одета, прямо скажем, не по погоде.

Одри внимательно посмотрела на отца.

– Правда, Шейла, почему ты постоянно в одном и том же?

Шейлу этот вопрос застал врасплох. Не станешь же объяснять ребенку, что скромный внешний вид создает имидж женщины, равнодушной к мужским чарам. Пока она лихорадочно соображала, что бы такое придумать, ее выручил звонок в дверь.